Старому князю пришлось сильно повернуться в
седле влево, чтобы достать напавшего мечом. Внезапно князю вступило в поясницу, он замер в
седле, стоя в стременах, не в силах двинутся от охватившей его боли, не в силах даже вскинуть
вверх левую руку с малым, облегченным щитом.
Напавший батыр не спеша, но и не мешкая, ударил князя саблей по правому плечу, косо,
рубя под основание шеи. Не останавливая движения руки, ордынец плавным, хорошо
поставленным движением развалил тело до левой подмышки.
Князь, стоявший в стременах, готовый нанести разящий удар мечом, вдруг резко осел
назад - на седло. Голова великого князя вместе с шеей, левой рукой и плечом заскользила
вниз, вдоль косого среза. Из середины груди вылетел вертикально вверх фонтан крови высотой
почти в человеческий рост, но тут же иссяк, опал. Правая рука князя, продолжавшая сжимать
меч, стала заваливаться вместе с туловищем набок, собравшись как бы упасть справа от коня,
но затем, словно изменив намерение, туловище откинулось назад, на конский круп, и только
после этого соскользнуло вниз. Рука выпустила меч и потащилась по земле: конь запоздало
вздрогнул от запаха крови, всхрипел и понес...
* * *
Подробности происшедшего не были видны с верхней галереи княжеского терема, но то,
что великий князь Юрий Ингваревич убит, сомнений не вызывало, - все успели заметить, что
фигура старика разделилась после удара.
Княгиня Евпраксия в ужасе отступила от перил. Однако стоило ей отойти, как
полуторагодовалый Иван Федорович недовольно захныкал у нее на руках, - княгиня лишила
его интересного зрелища: через стену уже летели десятки огоньков зажигательных стрел,
кое-где в Городе уже занялись соломенные крыши на сараях.
Княгиня, опустив взгляд на ребенка, остановилась, поправила малышу чепец. Нет! Она до
последнего ожидала спасительного появления там, внизу, мужа. Она прекрасно знала о его
крайне опасном посольстве, с которого он должен был бы уже вернуться - давным-давно, но
какая-то упрямая, упорная вера в Федора шептала ей, что она увидит мужа внезапно - там,
внизу, на белом коне, врубающимся во главе мощных, внезапно появившихся, как в сказке,
владимирских дружин в гущу ордынского войска. Но время шло, а чуда не случалось.
Оставаться на галерее далее было опасно. Решительно повернувшись, княгиня пошла в сторону
лестницы, ведущей вниз, - с галереи на грешную землю. И тут же остановилась вновь.
Навстречу ей на галерею поднимался Апоница, держа перед собой в молитвенно полусогнутых
руках темный мешок. Было видно, что руки его давно онемели, да и сам он то ли идет,
поднимаясь по лестнице, то ли поочередно стоит на ступеньках, каждый раз на все более
высокой, близкой к входу на галерею.
Сознание Евпраксии мгновенно как-то обесцветилось, посерело, мысли стремительно
заметались, не желая останавливаться ни на чем, делать выводы, приходить к итогу.
Самое ужасное было лицо Апоницы. Старый советник сильно сдал за день, постарел как
заколдованный: лет на двадцать. Его волосы, казавшиеся еще утром сиво-седой тяжелой
гривой, были теперь белоснежными, редкими, легкими, как ковыль на ветру в лунном свете,
лицо же его, наоборот, потемнело и все покрылось тысячами мелких морщин - как будто
растрескалось.
- Ты должна продолжать жить ради сына, - тихо сказала Евпраксии стоящая рядом
кормилица, глядя себе под ноги: она боялась поднять взгляд.
Евпраксия не ответила ничего: она не поняла смысла сказанного. Малыш у нее на руках,
вывернув почти неестественно голову вбок и вниз, смотрел на расстилающийся внизу, в
закатных лучах, Город. Зажигательные стрелы летели в Город все гуще и гуще - дружными
группами.
* * *
Батый с интересом проследил падение женщины с ребенком на руках с верхней галереи
княжьего терема, цыкнул, затем повернулся к своему советнику, столетнему Бушеру.
Бушер эль Риад, звездочет, прорицатель, кудесник, великий книжник, знавший бездну
языков и наречий, был захвачен ордой Батыя в шахском дворце при разгроме Персии.
